Один
из способов учесть изменения в культуре, отделяющие 2010-е годы от 1980-х – это
сравнить классический фильм с новым. Что я имею в виду?
Этот
прямой римейк стремится реанимировать noir вселенную антиутопии, соединив ее с
другим жанром: в «Blade Runner» Ридли Скотт сочетает научно-фантастический
неонуар с триллером, в «Blade Runner 2049» – с боевиком.
Что
же общего у этих двух фильмов? Оба касаются темы «память и личность», что, в
общем, характерно для киберпанка – вспомним здесь также мангу и фильм «Призрак
в доспехах» («Ghost in the Shell»). Мир, изображенный в обоих фильмах – это
мир, в котором корпоративный капитал преуспел в проникновении и доминировании в
ядре нашего бытия: ни одна из наших функций не является «нашей», даже
воспоминания и фантазии искусственно выращены. Слияние капитала и знания
колонизирует последние рубежи личного, порождая новый тип личности, лишенной
последних возможностей частного сопротивления. Всё, вплоть до самых интимных
воспоминаний, может быть искусственным. Цитируя Славоя Жижека (работы которого
во многом инспирировали данный текст), «можно сказать, что «Blade Runner» – это
фильм о появлении классового сознания».
В
первом случае герой, отважный исследователь, отправляется на квест,
окончательный результат которого заключается в обнаружении того факта, что он
сам был объектом его поисков. Во втором – герой лишается ложного представления
о том, что он первый из «естественно» рожденных репликантов. Таким образом,
результат квеста в обоих случаях – радикальный подрыв самоидентификации.
Эффект
размытия линии различия между людьми и андроидами зависит от замыкания
повествования. Если в конце фильма «Blade Runner» Декард осознает, что он сам
репликант, то как же тогда мы должны диагностировать положение героя «Blade
Runner 2049» в конце его квеста?
Фабула
сюжета «Blade Runner 2049» основывается на том, что корпорация «Tyrell» смогла
создать не только репликантов, не подозревающих о своем статусе репликантов (то
есть репликантов, воспринимающих себя как людей), но и репликантов, способных к
биологическому самовоспроизводству. Информация лидера движения за свободу
репликантов показывает, что Кей ошибался, и что ребенок Рейчел на самом деле –
девочка. Это лишает Кей его самоидентификации.
Именно
здесь разрыв, отделяющий продолжение от классического фильма 80-х, проявляется
в чистом виде. Во вселенной «Blade Runner 2049» полная потеря прежней
символической идентичности героя, основанной на уникальной роли потомка
сексуального союза репликантов, заменяется идентичностью, основанной на
альтруизме самопожертвования ради чувств и идей.
И
это существенная смена философского дискурса по отношению к классическому
«Blade Runner», где экзистенциальный статус личности определяется через
картезианский принцип самодостоверности сознания: «Мыслю, следовательно,
существую» – на этом построена игра смыслов схожести имени героя «Blade Runner»
Рика Декарда и философа Рене Декарта. Принцип «Cogito, ergo sum», стирая грань
между человеком и репликантом, задает в «Blade Runner» универсальный принцип
идентичности, основанной на рациональном начале – не случайно Декарта порой
относят к предшественникам традиции экзистенционализма.
В
отличии от оригинальной картины, «Blade Runner 2049» предлагает идентичность,
основанную, скорее, на экзистенциальной концепции Жан-Поля Сартра, где
осуществление свободы выбора (особенно – в пользу самопожертвования)
рассматривается как основа личности. Кей конституирует свою индивидуальность
через выбор и деятельное участие, в полном объеме воплощая разрыв философии
Сартра с концепцией рефлективного сознания.
Гуманизм
«Blade Runner 2049» (следуя формуле Сартра «Экзистенционализм – это гуманизм»),
ставит индивидуума перед определяющим его самость моральным выбором.
Воплощенный в «Blade Runner» трансгуманизм, как проект, во многом обусловленный
философским языком, разработанным Декартом, вообще «снимает» эту парадигму,
делая акцент на рефлективном акте сознания как основе субъектности.
Любопытно,
что массовое сознание 2010-х стереотипно оценивает современную культуру как ту,
что основывается, преимущественно, на все более возрастающих, параллельно
научно-техническому прогрессу, тенденциях рациональности. Однако тот культурный
код, что заложен в актуальных произведениях современной массовой культуры,
оказывается противоположен трансгуманистическому посылу искусства 80-х.
Комментариев нет:
Отправить комментарий