Мишель Фуко: потребление и власть

«Приносит глубокое успокоение мысль о том,

что человек всего лишь недавнее изобретение,

образование, которому нет и двух веков,

малый холмик в поле нашего знания,

и что он исчезнет, как только оно

примет новую форму».

Michel Foucault

Мишель Фуко – философская фигура сокрытия. Мое желание написать о нем – это, на деле, инвертированная попытка написать о том, что волнует меня самого. О потреблении.  

Актуальна ли эта проблема? Еще и как. Причем отнюдь не только для жителей стран первого и второго  мира. Да, возможностей для потребления там открывается больше.  То, что в экономически благополучных регионах мира является среднедоступным, здесь становится дорогостоящим фетишем. И тем гротескнее все эти айфоновые страсти выглядят на постсоветском пространстве. Но вне зависимости от страны проживания, люди тратят на потребление огромные отрезки своей жизни. Причем в тех сферах, от которых, как говорится, меньше всего ожидают подобного.

Если говорить совсем просто, то вопрос будет стоять таким образом: «принадлежат ли наши желания нам самим?».  Влияние рекламных технологий на сознание потребителя уже стало общим местом. Но что, если речь идет не только о покупке товаров и услуг? Насколько осознанным является наш выбор в таких сферах, как секс, дружба, профессиональная деятельность, способы проведения досуга, семья? По сути, Фуко первым поставил эти вопросы перед информационной эпохой и первым же предложил ответы, адекватные окружающей нас медиа реальности. 

Это настоящая проблема. Проблема растраты собственных ресурсов и времени, проблема ложного целеполагания, проблема неискренности и неудовлетворенности жизнью. Тысячи мотыльков, летящих на ослепительный свет удовольствий, вынуждены пялиться на свет электрической лампы. И если вы хотите найти художественное описание подобных процессов – отсылаю вас к Пелевину и Паланику, которые, как никто другой, обозначили ловушки массовой культуры и тот экзистенциальный кризис, что испытывает попавшийся в них человек.

Разумеется, об обществе потребления были сказаны тысячи слов, исходящих из различных областей гуманитарного знания. И даже снято несколько хороших научно-популярных фильмов.

Однако большинство подобного контента (я использую слово «контент» как тот аналог понятию «информация», что более созвучен медийной эпохе) называет проблематику прямо, и от «основного тезиса» критики общества потребления авторы «спускаются» к частностям культурного фона.

Заслугой  же Мишеля Фуко является то, что его анализ таких аспектов культуры как «сексуальность» и «власть», по сути, выводит нас на уровень глобального осмысления механизмов функционирования общества потребления.

Все это предисловие написано, видимо, в попытке объяснить, почему этот мой текст имеет отчасти популяризаторский характер – комментируя работы Фуко и акцентируя внимание на тех или иных аспектах его исследований, я как бы освещаю лучом фонаря мутные глубины французского дискурса. Поскольку разглядеть суть не так-то просто.  

Несмотря на то, что книги Фуко имеют достаточно внятный смысл, автор привычно скрывает его за хитросплетениями выводов, контрвыводов и неожиданных интерпретаций,  выводящих осмысливаемые им тезисы за границы самих себя. Иногда все это выглядит как череда логических парадоксов.

В этом смысле его произведения – настоящий культурологический детектив, по сюжету которого мы сначала узнаем, что убийца – шофер, и он же украл бриллианты, а затем выясняется, что это бриллианты украли шофера, и они же – убийца.

Вот таким же образом, опосредованно и окольными путями, Фуко идет в своих размышлениях от идеи сексуальности как вектора социального интереса к стратегиям власти.

Существует ставший классическим способ объяснения механизмов функционирования общества потребления: социум, контролируемый посредством удовольствий, имеет в своей основе специфические механизмы управления. Современная массовая культура – это не совокупность индивидов, стремящихся оградить себя от тоталитарного давления власти, располагающейся на верхушке управленческой вертикали. Вместо прямого воздействия – множество опосредованных стратегий, с помощью которых нам, вместо того, чтобы что-то приказывать, наоборот, что-то предлагают.

Примерно таким выглядит классическое культурологическое объяснение феномена общества потребления – мол, есть коварные рекламщики, пиарщики, эсэмэмщики и бренд-менеджеры, которые под видом удовлетворения ваших желаний впаривают вам те ли иные товары в широком смысле этого слова. Потребности искусственно индуцируются в нашу психику, а фирмы, компании и корпорации получают прибыль. Так и живем.

И здесь самым поразительным является тот факт, что Фуко не только предугадал появление подобных идей до того, как они были озвучены в научной и художественной среде, но и дал их опровержение.

Теория рекламы (собирательное название для большинства сходных между собой концепций) предполагает, что внутри человека есть некие определенные желания, такие как «быть успешным», «быть здоровым», «любить и быть любимым», «быть собой», «быть привлекательным», «весело проводить время» и т.д. Более полный перечень можно получить, просто собрав список рекламных слоганов. И в качестве ложного заменителя подобных потребностей реклама предлагает потребителю все эти жвачки, шампуни, машины и смартфоны.

Считается, что эффективная реклама действует следующим образом: в сознании потребителя рекламируемый объект как бы способствует удовлетворению желания: выпил пива – и теперь классно тусишь. Может быть, даже более классно, чем все другие прочие. А вокруг девушки и друзья наслаждаются с тобой незабываемой ночью на пати.

С другой стороны, утверждает та же теория рекламы,  эти желания индуцируются с помощью грамотного использования социокультурных трендов – технологичность, свобода, бессмертие, самореализация и т.д. И разумеется, эти тренды искусственно создаются во благо маркетинга, который, собственно, и убеждает потребителя в их высокой значимости для всех вместе и для каждого в отдельности (тут уж в зависимости от целевой аудитории).  В чем тогда вся суть выхода из порочного круга существования, где ты проводишь свою жизнь частично за потреблением того, что тебе было вот таким хитрым образом навязано, а частично – за зарабатыванием на это всё денег? В том, чтобы отбросить внушаемые желания и вернуться к «естественным» – такая точка зрения где только не звучала. 

И вот здесь Фуко и ставит вопрос: а действительно ли эти желания и потребности внушаются нам, пусть даже мягко, ненавязчиво и со вкусом? Переосмысливая категорию «власть», он задается вопросом – действительно ли мы подвергаемся информационному воздействию, имеющему власть над нашим выбором?

Фуко приходит к парадоксальному выводу – в современном обществе нет никакого внешнего источника информационного насилия, из которого осуществляется контроль потребления. То есть, все те тренды, что использует реклама, изначально находятся в самих людях, и реклама, по сути, лишь придумывает им привлекательную упаковку.

Реклама может убедить вас носить одежду определенной фирмы, предпочитая ее всем прочим, однако, например,  идею «быть вечно молодым» она вам в голову не вкладывает. Равно, как и желание соответствовать представлениям об успешности, креативности и привлекательности.

Таким образом, вездесущность власти рекламных стратегий  эффективна не потому вовсе, что она будто бы «обладает привилегией перегруппировывать все под своим непобедимым единством, но потому, что она производит себя в каждое мгновение в любой точке или, скорее, – в любом отношении от одной точки к другой. Власть повсюду, не потому, что она все охватывает, но потому, что она отовсюду исходит».

Отношения власти, – пишет Фуко, – не находятся во внешнем положении к другим типам отношений (экономическим процессам, отношениям познания, сексуальным отношениям), но имманентны им. Переводя с философского языка, те желания, что вроде бы индуцированы извне, на самом деле внутренне нам присущи.

Каждой глобальной культурно-исторической эпохе, утверждает Фуко, присущи определенные мировоззрение, мироощущение, наличие определенных категорий сознания, способов осмысления себя и окружающего мира. Такую эпоху он назвал «эпистемой» – системой описания мира.

Первобытный человек мыслил не так древний римлянин, а тот, в свою очередь, не так, как человек эпохи Возрождения. И все они вместе отличались от леди и джентльменов викторианской эпохи. Фуко предлагает обратить внимание на то, что мы впитываем представления о мире, присущие нашей эпохе через воспитание и социальное окружения, а в дальнейшем –продуцируем их вовне как единственно возможные.

Власть приходит снизу, – считает Фуко, – это значит, что в основании отношений власти не существует никакого глобального противопоставления между господствующими и теми, над кем господствуют. Соответственно, нельзя перекладывать ответственность на тех, кто пытается уговорить вас что-то приобрести – желание потреблять, равно как тот или иной стиль потребления может лишь быть усилено и направлено. Но не навязано. Все в нас самих.

Обычно, по традиции, в конце статьи должны следовать развернутые выводы. Но здесь подобный ход невозможен. Хотя бы потому, что Фуко понадобилось несколько сотен страниц, чтобы подобраться к сути рассматриваемого вопроса о том, что же такое власть. Поэтому и я спешить не буду, продолжив изложение анализа общества потребления и концепций Мишеля Фуко в следующей статье.