суббота, 26 сентября 2015 г.

Повествующая фотография

Фотография, как и все, что является для нас привычным и повседневным, соприкасаясь вплотную, обладает непроницаемостью очевидного. Мы редко задумываемся, для чего именно сохраняем неподвижное изображение в электронном или пленочном формате?
Это отнюдь не праздный вопрос, чем является фотография лично для каждого: возможностью сделать воспоминания ярче? Источником эстетического удовольствия от красивой картинки? Творческой реализацией?
Вот лишь некоторые из возможных вариантов персонального восприятия феномена фотографии. И именно такая постановка вопроса, ориентированная на множество индивидуальных мнений, может помочь понять, почему фотография так значима и какой природы эта значимость.
У культурологов и искусствоведов на это есть стандартный ответ о господстве визуального образа в эпоху постмодерна – изображения, транслируемые в нашу жизнь массовой культурой, становятся столь значимы, что формы восприятия реальности формируются кинематографом и масс-медиа.
Этот ответ, одновременно, объясняет все, ничего не объясняя, в сущности. И вряд ли дело лишь в доступности и простоте технического процесса на обывательском уровне – еще одно предположение, напрашивающееся само собой.
Уж если говорить об обывательском, «семейном» и «дружеском» фото, то вот вопрос, что можно себе задать: какую цель преследует эта фиксация? Кому нужны эти бесчисленные фотографии застолий или сюжетов «я на фоне горы, памятника, здания, улицы, башни, пирамиды и т.д.». Ведь вся эта круговерть сюжетов вряд ли имеет целью только лишь разбудить наши воспоминания.
С одной стороны, значимо само желание сделать снимок. «Желание фотографировать – это объективная радость» – пишет французский мыслитель Жан Бодрийар. И это действительно так – делая снимок, мы получаем удовлетворение от создания или от самого факта фиксации кусочка жизни. Мы словно бы приобретаем некую дополнительную, странную власть над реальностью.
Здесь есть некое непосредственное, чистое удовольствие от нажатия на спуск (так фотографируют дети, делая один снимок за другим и совершенно не интересуясь результатом). В этом обороте речи – «нажатие на спуск» может присутствовать дополнительное значение, связанное с контекстом оружия. Англоязычное название снимка «shot», как и отечественное слово «фотоохота» также указывают на данный контекст.
Факты языка раскрывают сущность радости фотографирования как процесса добывания, имеющего цель – обладать, ведь даже графический файл – raw или jpg, воспринимаем нами как нечто, обладающее субстанцией – его можно перетаскивать с места на место, копировать, скидывать, удалять… Разумеется, еще в большей степени это касается напечатанных фотоснимков. Создавая альбом фотографий, посвященный дню рождения, отдуху на море, туристической поездке или определенному временному периоду – месяцу, сезону года или году, человек словно сохраняет в двумерном виде часть своей жизни.
С другой стороны, когда фотографию просматривают участники события, на котором она была сделана, они смотрят на нее как визуальный рассказ о них самих, рассказ, в котором они могут обнаружить те детали, что не были в зоне их внимания и восприятия в то время, когда событие происходило.
Кроме того, этот рассказ может быть правдивым и ложным (когда человек говорит – «это не я», имея в виду, что в момент, когда камера его «поймала», он выглядит не так, как «обычно» или так, как он читает, должен выглядеть).
Стало быть, бытовая фотография – это «Я глазами Другого», это рассказ «обо мне», который может быть, одновременно, точен во всех мельчайших деталях и, в то же время, излагать события с необъективной точки зрения. Фотография, с нами самими, в роли основного объекта или одного из объектов, всегда воспринимается нами литературно, как рассказ о произошедших  с нами событиях, даже если фотография, их описывающая – всего одна.
Ведь мы, несмотря на расхожую метафору «фотография – застывшее мгновение», не воспринимаем фотографию именно как мгновение, а как динамическое изображение, которое имеет прошлое и будущее – фотография бегущего спортсмена сразу же побуждает мысленно выстроить последовательность событий, от старта и до финиша.
Вольно перефразируя современного философа, все фотографии рассказывают истории. Здесь удовольствие от фотографии – это модус эмоционального состояния, который присущ не фотографу, как субъекту фотографии, а объекту, попавшему в объектив камеры. Или, шире, ведь не все же снимки касаются нас, как зрителю, имеющему возможность не только узнать об определенном моменте повествования, но и самому выступить соавтором фотографически-литературного произведения.
Мы любим фотографию за то, что ее большую часть создаем сами. Зритель – такой же соавтор фотографии, как и современный читатель – соавтор литературного текста. Но это повествование другого рода, не вербальное, словно череда образов.
Это возвращает нас к магическому таинству наскальной живописи, где из символа на стене пещеры разворачивалась бесконечность смыслов мифологических повествований. Как мифы сплетались друг с другом в круг рассказов, объединенных общими сюжетами и героями, так и фотография, возвращая нас к прошедшему, создает кольцо времени.

Кулешов Руслан, к.н. культурологии

Комментариев нет:

Отправить комментарий